На кладбище альпинистов ведут ступени. Вырытая в горе лестница в гору. Тропа, петляющая в обход то заросших мхом валунов, то стволов арчи. 500 метров вверх, но уже чувствуется непривычная лёгкая боль в икрах, сильнее бьётся сердце. Многие останавливаются, глотая воздух, и, как будто оправдываясь, поворачиваются лицом к ущелью. Полюбоваться.
Отсюда Ала–Арча — это сумрачный ельник вдали, голубая полоска речки, серые проталины морен, спичечные коробки домов альплагеря. И всё это внизу, что на твоей ладони. Но мыслей о человеческом могуществе не возникает. Вверху кирпичные скалы, вершины, а дальше — небо, и сам ты как будто на чьей–то ладони.
C полвека назад трое друзей, Алим Романов, Александр Козлов и Афанасий Шубин, дали друг другу обещание: если с кем что случится, похоронить его в Ала–Арче. Клятва эта может показаться банальной. Романтика. Только Романов и Козлов по праву считаются зубрами киргизского альпинизма, а могила Шубина стала одной из первых. Видимо, там, где взрослые люди дают и выполняют подобные обещания, нет самого понятия «романтика». Это просто жизнь. Так бывает.
Кладбище расположено на древней платформе Адыгине, в самом центре ельника. Здесь сумрачно даже днём. Громоздкие еловые лапы, тишина. Ряды могил за лёгкой оградкой. Но не за этим же приходят сюда люди.
Тем не менее, для многих поход на кладбище альпинистов по приезду в Ала–Арчу так же традиционен как шашлык у ручья. В воскресный день здесь бывает до 100 человек. Студенты, школьники, шумные компании и тихие семьи. Обычная программа включает в себя варёные яйца за поминальным столом и осмотр покореженного сейфа с яркой оранжевой каской на крышке. Пара ручек, сигареты, немного денег, хлеб и толстенная тетрадь. Здесь были мы… Саши, Кати, Пети, Айгули, Серёжи, Лены, из дома, школы номер 5, университета имени Арабаева, института финансов, церкви Эммануил… Были, помним, не забудем. А кого помним? Хоть одно имя? Кого не забудем и зачем были?
Паренёк лет 19 задумчиво ковыряет землю носком ботинка: «Зачем пришёл? Да слышал, люди здесь великие похоронены…»
— «А чем великие? Ты бы так хотел?»
— «Да если с ними так лет 20 пожить, потом вместе и попасть не жалко. Судьба».
Вон оно как, значит, в городе – аварии, пожары, а в горах – судьба. 20 лет – и великий, потому что вершины, скалы.
Многие имена обросли историями о жизни–подвиге и таинственной смерти. Герои? Валентин Кочетов погиб из–за собственной бравады. От таких инструкторов обычно сразу отказывались. Повёл группу на «Смену». Шёл без страховки, хотел столкнуть обледенелый камень.
Аллу Глуховскую с Вениамином Пенкиным в 1968 году накрыло лавиной при спуске с пика Панфилова. Невысокий пологий склон, с него всегда так съезжали.
Людмила Манджарова замёрзла вместе с 7 другими девушками на подходе к пику Ленина. У одной из них вдруг обнаружилась пневмония, на высоте в считанные часы приводящая к летальному исходу. Разбили лагерь, и тут же разыгралась буря, метель. Когда девушка потеряла сознание, началась паника – думали умерла. По одиночке, по двое начали спускаться вниз. А та пришла в сознание и долго кричала по радио: «Девочки, не уходите…» Её слышали в лагере.
Здесь почти нет классических надгробных трапеций и прямоугольников серого камня. Обломки скал, тяжёлые мемориальные плиты. Когда дует сильный ветер, над кладбищем раздаётся звон колокола – с могилы эстонского альпиниста Кастиса Зубовас. По легенде, его жена Лайма специально приехала сюда чтобы сложить своими руками памятник на могиле мужа. В действительности же, она его только нарисовала. Модель колокольни с большим католическим крестом.
Рядом – могила художника Афанасия Шубина «Афони», как его и по сей день зовут в альплагере. Последняя выставка его графики в музее изобразительных искусств была 3 года назад: «К вершине», «Перед штурмом», «Отдых в пути», «На гребне»…
У каждого альпиниста свой «потолок», высота, которую он может выдержать. У Афанасия этот самый потолок был низким, 4200 метров. Погиб на семитысячнике Хан – Тенгри от сердечной недостаточности. «Горняшка». Сначала его похоронили на северном кладбище. Но вернулся Алим Романов, вспомнилось давнее обещание. Тело перезахоронили.
Были и совсем невероятные случаи. В 1977 году группа поднималась на «Корону». Посреди безоблачного неба, над тем местом, где четверо шли в связке, возникло серое сгущение. Георгия Иванова ударила неизвестно откуда взявшаяся шаровая молния.
13 августа 82 года на подъёме к пику «Победы» сорвалась группа минских альпинистов, на следующий день на этом же месте слетела связка – Беззубкины Валера и Роза, Милько Виталий. Перед восхождением Валере говорили: «Не рыпайся, 2 раза там был – подожми хвост… Не век ходить. А он всё: «Хочу знать, чего стоит мужик в 50 лет».
С момента закрытия контрольно–спасательной службы в 1996 году захоронений не было. В 1997 году в трещину на леднике Ак–Сай сорвался краснодарский альпинист Валерий Федин – перелом основания черепа. Православный крест в углу серой мемориальной плиты. Улыбающееся весёлое лицо. Очень удачный снимок. Или неудачный.
Срывы, камни, холод, лавины, пневмония, кислородный голод. Только это ведь как «тифозная вошь». Раз сходил – не избавишься, тянет обратно. Каждого своё. Большинство просто качают головами: «Там хорошо». Может, это как молитва, интимная вещь каждого. Окружающим не понять.
Здесь не чувствуешь себя обязанным строить трагическую мину, не боишься улыбнуться. Даже могилы прибраны по – иному. Маленький белый камешек, покрытый мхом, хвойная ветка, шишка необычной формы, букетик полевых цветов. И всё же попадаются и бутылки из–под водки, пивные банки прямо на плитах. Зачем же на кладбище?
Многие ползут по ступеням в гору, отдыхают на скамейках и ползут дальше с одной только целью. Поклониться достижениям, чувствам, которые считают великими. Этакий алтарь мечтателя. Но ведь здесь похоронены реальные люди.
«В суету городов и потоки машин возвращаемся мы, просто некуда деться» – пел Высоцкий.
Возвращаемся с кладбища, и завязываем узелки на ветках – чтобы вернуться.
Комментарии ()